В религии Древней Греции загробной жизни не придавалось особого значения.
Жизнь после смерти
Между добром и злом тоже не было большой разницы. Обычно считалось, что, независимо от того, что мы делаем на земле, после нашего ухода оставшаяся от нас «тень» (или призрак) спускается в мрачный Подземный мир, управляемый Гадесом и Персефоной, где она влачит жалкое существование, сохраняя лишь мерцающее сознание. Только любимцы богов могли надеяться на лучший удел на Елисейских полях, Островах блаженных, где жизнь была намного лучше. Элизиум был элитным клубом, предназначенным для полубогов и мифических героев, однако количество его членов постепенно росло: в этот клуб вступали достойные лица из гражданских и эксцентричные святые. Вместе с тем мистерии обещали гораздо большие возможности.
Орфические обряды, по-видимому, тесно связаны с историей Диониса, куда входит его кончина от рук титанов. Спарагмос и последующая омофагия становятся ключевыми элементами ритуала, в то время как антропогенез (порождение человечества) от титанов объединяет нас в чувстве вины.
Все люди, созданные из останков Титанов, с одной стороны, содержат в себе сущность поглощенного Диониса, а с другой, запятнаны своим грехом и обречены пребывать в ловушке плоти и бесконечно возрождаться, если только они не осознают истинную природу своего состояния и не примирятся с богом. Но с каким богом?
Орфическая литература
Здесь нужно заметить, что, несмотря на очевидное многобожие древней Греции, в классический период великие философы этой страны начали рассуждать в пользу идеи высшей «первопричины». Так, в примечательном папирусе из Дервени, древнейшем среди найденных европейских рукописей, обнаруженном в 1962 году в виде обожженных фрагментов, в какой-то могиле на территории южной Греции, мы находим попытку объединить всех богов в одно верховное божество.
Неназванный автор, писавший примерно во времена Платона (около 400 года до н.э.), пытается разгадать смысл поэмы (вероятно, V века до н.э.), приписываемой Орфею, и настаивает на том, что ее следует понимать аллегорически. Значительная часть этого текста представляет собой попытки разгадать «загадочные» идеи Орфея об истинной природе Зевса. Автор делает вывод о том, что Орфей верит в то, что все божества просто действуют как слуги Зевса, по его воле. В конце концов имя Зевс просто означает бог, как латинское «deus». Эта орфическая поэма провозглашает: «Зевс - голова, Зевс - центр, все сущее - от Зевса».
Орфическая литература вводит явно дуалистические элементы, чуждые традиционной греческой религии, такие как идея о том, что тело - это темница, в которой заключена божественная по своей сути и бессмертная душа, которая после кончины получает свободу, но обречена на бесконечное перевоплощение, если в конечном итоге не искупит свои грехи через благочестие, самоочищение и любовь к Богу.
В свете этого статус Диониса как сына бога, появившегося на свет от земной женщиной, невольно напоминает жизнь Христа. Эта мысль усиливается еще одной параллелью - между омофагией и символическим поеданием Христа в Евхаристии, в то время как спарагмос, имеющий отношение и к нему, и к Орфею, очень напоминает классический опыт «ухода шамана».
Почему Элевсинские мистерии были так популярны
Восхваляя Мистерии, поэт Пиндар (517-438 до н.э.) обращается к единому Богу так, что его строки звучат практически в рамках монотеизма:
Блажен тот, кто видел все это прежде, чем спустился под землю, ибо он понимает конец земной жизни и начало новой жизни, данной Богом.
Платон часто упоминает своего великого учителя Сократа, как верующего в «бога» как такового. В результате его приговорили к лишению жизни за непочтительность к богам.
В «Федре» Платона Сократ описывает свой опыт посвящения:
Восхитительно было узреть красоту тогда, когда, Вместе с хором духов следуя за Зевсом или за кем-то другим из богов, мы наслаждались дивным видением и Зрелищем, и посвящены были в тайну, блаженнее которой и назвать невозможно, когда мы праздновали ее, как непорочные и чуждые зла, ожидавшего нас в будущем. Допущенные к непорочным, простым, постоянным и блаженным видениям и созерцая их в чистом сиянии, мы и сами были чисты и не погребены в этой оболочке, которая теперь называется телом, и которою мы связаны, как улитки.
Платон, безусловно, был посвященным, по крайней мере на том «начальном уровне», и он показывает нам с разных углов зрения свое понимание Мистерий, стараясь не нарушать кодекс молчания относительно их отдельных нюансов.
©