Свирепость диких кошачьих часто преувеличивается. Практика показывает, что некоторые виды с легкостью приручаются, однако, нельзя не признать, что дикая лесная кошка, некогда населявшая все Британские острова и до сих пор водящаяся в горах Шотландии, и вправду умеет за себя постоять.
Табби — кошка полосатого окраса
Фотограф-анималист Сетон Гордон пишет в своих «Днях с золотым орлом» (1927) о схватке дикой кошки с орлом, которому уже не суждено было покинуть место столкновения. Натуралист Франсис Питт оставила интереснейший рассказ о попытке приручить парочку этих созданий, обнаруженных ею в Шотландии. Их «бледно-зеленые глаза так и пылали ненавистью ко всему роду людскому». Свой следующий эксперимент, «жалкий клочок желто-серого полосатого меха» она ласково окрестила, что характерно, Сатаной. Крупные дикие кошки, такие как лев, тигр и леопард, гордятся репутацией страшных хищников, хотя и редко нападают на людей по собственной инициативе.
О Рудрапраягском леопарде в Индии до сих пор напоминает мемориальная табличка. Говорят, он успел забрать жизни ста двадцати пяти человек, пока Корбетт не застрелил его в 1926 году. После этого охотник «честно» измерил свою добычу при помощи штаг и обнаружил, что хищник был два метра двадцать восемь сантиметров в длину. («Не настолько честный» способ измерения был бы либо вдоль всех «изгибов его фигуры», что, естественно, дало бы иные показатели, или же «рулеткой вице-короля», где в одном футе было одиннадцать дюймов — еще один способ поразить слушателей своими подвигами.)
Одно из самых ранних сохранившихся до наших дней изображений кошачьих — ассирийская палетка Немврода из слоновой кости, датируемая примерно IX веком до н.э., которая сейчас хранится в Британском музее. На ней изображен лев, держащий за горло человека. В Музее Виктории и Альберта есть «забавный» тигр-людоед, сделанный в форме органа. Многочисленные истории о львах и тиграх, случайно лишающих жизни человека, едва ли более ужасны, чем страшная летопись людей, сотнями убивающих львов и тигров.
Способы толкования изображений кошек в начале XVI века
Романтический флер, которым окружено современное представление о кошках, часто не дает нам понять значение кошачьих символов в изобразительном искусстве прошлого. Так Эрвин Панофский интерпретирует четырех животных, собравшихся у ног Адама и Евы на известной гравюре Дюрера 1504 года, как символы четырех темпераментов: лось — приземленная меланхолия; кошка — жестокость холерика; кролик — чувственность сангвиника и бык — медлительный флегматик. Но есть и другие способы толковать изображения кошек в начале XVI века. Кошка у Дюрера созерцает мышку слева, и Панофский полагает, что эта маленькая драма символизирует хищную природу первой женщины (кошка) и слабую, восприимчивую натуру первого мужчины (мышь). Такая интерпретация абсолютно неприемлема; соответствия можно с тем же успехом перевернуть и сделать Еву слабой, а Адама — хищником.
Есть куда более осмысленный взгляд на эту конфронтацию и вполне в русле восприятия кошки в XVI веке, когда предписывалось видеть в ней служительницу зла. Это сразу объяснит, почему ее хвост обвивает ногу Евы, — он совершенно подобен дьяволу-змею, обвившемуся вокруг ствола и кладущему Еве в руку плод Древа Познания. Хвост мышки при этом указывает на ногу Адама так же недвусмысленно, как кошкин — обнимает ногу Евы; и мышь в этом смысле символизирует добычу кошки, то есть, конечно, человеческий род. Если кошка — это дьявол, то мышка — само грехопадение. Придание кошке демонических свойств объясняет ее местоположение у корней дерева, которое, кажется, стремится отделить Адама от Евы в земной жизни.
А раз уж нам пришлось отказаться от идеи кошки как одного из четырех символов стихий, можно попытаться извлечь какой-то смысл из попугая, сидящего над головой Адама. Именно птица в средневековой художественной образности служила символом сангвинического темперамента, причем куда более удачным, чем кролик, бурная сексуальная жизнь которого делает его более подходящей аллегорией скорее для холерика.
Суть в том, что в Средние века кошку видели в гораздо более мрачном свете, чем мы теперь. Флорентиец де Онести с полной уверенностью указывает, что от укуса кошки все тело становится зеленым. Один из низких экспериментов с кошками из Liber vaccae, текст которой Линн Торндайк воспроизводит в «Истории магии и экспериментальной науки», наглядно демонстрирует характерное для позднего Средневековья отношение к этим животным, тем более что сама магическая формула восходит к куда более древнему прототипу. Цель заклинания — дать практикующему способность видеть духов. Белого петуха надлежит три дня кормить глазами трех рыб определенного вида (глаза при этом непременно нужно извлекать у еще живой рыбы). На третий час третьего дня петуха обезглавливают и скармливают дикой кошке, которой, в свою очередь, отрубают голову. Кошку высушивают их и используют для изготовления зелья для лицезрения духов. Роль кошки, пусть даже дикой, в демонологических текстах указывает на ассоциации с Сатаной, с которыми Дюрер, без сомнения, был знаком, тем более что охота на ведьм в германских землях как раз была в самом разгаре.
©