Самоубийство Прайса стало грустным концом этой волшебной сказки. «Об этом странном деле было высказано много разнообразных предположений», - замечает Чемберс. Одни, подобно Годсхоллу, считали Прайса сумасшедшим, другие полагали, что его подтолкнули к этому завистливые современники, а многие разделяли мнение Чемберса о том, что «скорее всего Прайс сначала сам обманулся, а затем, по естественному стечению обстоятельств, умышленно или по неведению пытался обмануть других и, обнаружив впоследствии свою ошибку, не нашел в себе нравственных сил открыто и смело признаться в том, что он ошибся».
Кем был Джеймс Прайс на самом деле
Гений, козел отпущения, шарлатан или сумасшедший? Человек может быть всем этим, но чем из этого был Прайс? Несмотря на быстро пришедшую к Джеймсу Прайсу славу, которая затем стала дурной, известно о нем до чрезвычайности мало. Биографические сведения о нем удручающе скудны, а те из них, которые можно найти, зачастую противоречат друг другу.
В «Национальном биографическом словаре» в главе «Дата рождения» написано «1757/8», хотя обычно указывается 1752 год. Утверждение Годсхолла о том, что Прайсу было «двадцать пять лет», когда он отошел в мир иной указывает на последнюю дату. В таком случае Прайсу было всего четырнадцать или пятнадцать лет, когда он поступил в Оксфорд, в 1772 году, и девятнадцать или двадцать лет, когда он окончил университет со степенью магистра, то есть только двадцать три или двадцать четыре года, когда его избрали в Королевское научное общество, в мае 1781 года, в результате чего он стал одним из самых молодых членов Общества в его истории. Этот человек был вундеркиндом. Ричард Кирван, который был лет на двадцать пять старше Прайса и являлся одним из самых уважаемых химиков в стране, сам был избран в Общество лишь за год до него.
Прайс, по-видимому, не только многого достиг на ученом поприще, но и, будучи человеком обаятельным, дружил с художниками и высокопоставленными придворными, а также выдающимися учеными. Это был человек из хорошей семьи, высокого общественного положения. Его портрет до сих пор висит в Национальной портретной галерее. Вскоре после своего избрания Прайс сменил фамилию с Хиггинботэма на Прайс, чтобы претендовать на значительное наследство, оставленное ему родственником.
Прайс, который и до того не был бедным, приобрел внушительное состояние. Первым делом он снял загородный дом недалеко от Гилфорда в графстве Суррей и оборудовал его хорошо оснащенной лабораторией. Эти сведения не позволяют нарисовать портрет человека, склонного прибегнуть к обману, чтобы создать себе репутацию. Конец XVIII века был временем великих научных открытий. Человеку с такими качествами и средствами, как у Прайса, достаточно было немного повозиться в своей лаборатории, чтобы неизбежно сделать несколько интересных открытий, которые поддержали бы его репутацию.
Более того, Прайс прослыл атеистом. Он даже не разделял религиозную веру подавляющего большинства своих сверстников, не говоря уже о сколько-либо заметном благочестии, демонстрируемом авторами алхимических трактатов. В нем не было ничего фанатичного или даже традиционалистского. Напротив, он, кажется, был проникнут настроением первопроходцев той эпохи. Если бы Прайс проявил хоть какой-то интерес к алхимии или хотя бы открыто высказал свое мнение о возможности трансмутации, его подвергли бы остракизму и ни за что не выдвинули бы в Королевское научное общество.
Джеймс Прайс и Философский камень
Тем не менее, поселившись в новом доме, он объявил друзьям, что планирует провести ряд экспериментов, используя старинные алхимические тексты. Всего лишь спустя несколько месяцев выяснилось, что он преуспел там, где многие терпели до него неудачу. На протяжении столетий легендарным поискам ключа к разгадке тайны трансмутации неблагородных металлов в золото посвящали свою жизнь бесчисленные философы, святые, авантюристы, монархи и папы в Европе, Китае, Индии и странах ислама. И все же Прайсу, похоже, удалось синтезировать эту редчайшую из всех субстанций - легендарный Философский камень. По крайней мере, к такому мнению пришли те его современники, которые либо презирали науку, либо просто не знали о ее новейших теориях.
В наше время научная парадигма настаивает еще более твердо, чем в то время, на то, что трансмутация невозможна. И поскольку Прайс не мог ошибиться в своих утверждениях, он, следовательно, непременно лгал. В таком случае публичные эксперименты представляли собой череду тщательно продуманных и впечатляющих фокусов. Если Прайс успешно провел несколько групп известных ученых, в число которых входили пять стипендиатов Королевского научного общества (не менее семи человек, достаточно важных для включения их в «Национальный биографический словарь»), почему он так остерегался еще раз обвести всех вокруг пальца? Почему Прайс тяготел к самоубийству, а не к повторным опытам?
Жалоба химиков Королевского научного общества на то, что их представительство на опытах было недостаточным, является отвлекающим маневром. Станет ли более правдоподобным исполненный на глазах у всех трюк индийских факиров с веревкой, если в число зрителей попадут физики? Не было никаких предположений о том, что Прайс мог манипулировать химикатами, чтобы обмануть свою аудиторию, производя вещества, которые просто выглядели как золото или серебро. Желтый металл, полученный в описанном выше эксперименте, был подвергнут анализу профессионалами. И поскольку мы должны, по совести говоря, принять доказательства испытателей, то также должны признать, что золото и серебро либо с полным на то основанием появились в тиглях, либо не появились там. Здесь, по-видимому, не было места для таких старых трюков, как использование полого пестика, наполненного золотым порошком. Единственным выходом для обмана была исключительная ловкость рук. Неужели химики Королевского научного общества были более наблюдательными, чем прочие свидетели?
У нас нет никаких оснований так думать. Можно было бы возразить, что вероятность обмана, по крайней мере, уменьшилась бы, если бы Прайс отдал часть своих порошков на анализ. И хотя аналитические методы в те дни оставались сравнительно ограниченными, отказ от анализа, тем не менее, сохранил тайну порошков. Заявление Прайса о том, что он израсходовал весь порошок, прискорбно, но не обязательно неправдоподобно.
И что самое неприятное, так это то, что, согласившись, наконец, произвести еще одну партию порошков, он все же не стал изготавливать их. Более того, он, похоже, обратился за помощью к немецким источникам.
Последние дни жизни Джеймса Прайса
Потерпев фиаско в этом деле, он создает отраву и пишет завещание, предощущая свою скорую гибель. В последние недели своей жизни Прайс демонстрировал очень странное поведение и, по мнению Годсхолла, поддался безумию, свойственному его роду. Наконец, якобы пригласив членов Королевского научного общества свидетельствовать опыты, намеченные на начало августа, Прайс лишает себя жизни, в последний день июля. Отсюда неизбежный вердикт: Джеймс Прайс был шарлатаном и сумасшедшим.
Похоже, что так оно и было. Однако люди, знакомые с историей алхимии и неравнодушные к ее философии и традициям, могут все же питать мучительные сомнения по этому поводу. Ключ к альтернативной теории содержится в первом издании «Счета» Прайса (одна из этих книг хранится в Британской библиотеке), где Прайс приводит краткое изложение очень редкой статьи, написанной иконой химиков, Робертом Бойлем, под названием «Разложение золота».
В этой статье описывается эксперимент, демонстрирующий очевидную обратную трансмутацию. Бойль утверждает, что это было достигнуто с помощью крошечного количества красного порошка, подаренного ему незнакомцем. Те, кто знаком с рассказами о трансмутации, сразу заметят здесь один из их самых важных и устойчивых мотивов, когда некий анонимный адепт предоставляет какому-нибудь выдающемуся ученому фрагмент Философского камня.
©